Оригинал текста доступен на сайте журнала Лакан-Паук: Есипчук М. Вход в пещеру, или Итог работы в картеле по VI семинару Лакана // Лакан-Паук. № 1/2. 2022. С. 41-52.
У зверей нет дверей!
Жорж Батай связывает появление человека как вида не столько с появлением инструментов труда, сколько с осознанием собственной смертности и возникновением ритуальных изображений верхнего палеолита около 30 тысяч лет назад. Как и многие интеллектуалы середины XX века, он успел проникнуть в пещеру Ласко, вход в которую вскоре захлопнулся для туристов, так как их живое внимание рисковало уничтожить микроклимат, необходимый для сохранности уникальных изображений. Увиденное настолько его поразило, что он написал не одну работу, вглядываясь в эти первые фрески, пытаясь увязать смерть и эротизм в динамике животных, человеческих и абстрактных образов, трогающих за живое. Сегодня мы можем отправиться на виртуальную экскурсию не только по Ласко, но и по другим пещерам, прогуливаясь по ним, как по музеям. Однако очевидно, что само пространство такой пещеры, как в храме окруженное изображениями, радикально отдаляет этот тип презентации от изобразительности картин в музее, — не только своим предназначением, о котором продолжают вестись споры, но и своей топологией, заданной пустотой внутри стен и входом в эту пещеру. Лакан замечает, что вообще-то это место не особо подходит для туристов, потому что с этим входом есть сложности — он то открывается, то закрывается, и эта пульсация, подобно пульсации бессознательного, подчинена своим законам. Чтобы успеть в него войти, надо дождаться, когда он будет закрываться, и вообще неплохо бы понимать, как он устроен. В то время, когда Платон разворачивает нас лицом к выходу из пещеры, в проёме появляется психоаналитик и сообщает, что: “Структура того, что закрывается, в действительности записывается в геометрии, где пространство сводится к комбинаторике: она и является тем, что мы зовём краем” (Лакан, Позиция бессознательного).
гггггггггггггггг
гггг
Этот текст должен был стать завершающим докладом на так и не состоявшемся Дне картелей в Москве. То, что для него появилось такое место, как этот журнал, можно воспринять как своего рода трансформацию предполагаемой тогда социальной связи, в основании которой лежит желание знать. Это их роднит.
Говоря о работе в картеле, хочется отличить её от академического исследования, а также от любительской ридинг-группы, имея в виду то знание, которое предположительно интересует его участников, — знание о бессознательном (знание бессознательного). Эту работу не оплачивают, за неё не дают академических регалий, её престиж сомнителен, но она, тем не менее, к чему-то обязывает. Прибавка, которая здесь по идее возможна, имеет ту же структуру, что и результат работы в аналитическом кабинете, то есть гомогенна бессознательному желанию и его интерпретации. Думается, что примерно так мог рассуждать Лакан, изобретая новую форму для изучающих психоанализ и формулируя один из принципов такой работы, как необходимость публичного представления её результатов. С этим пунктом обычно возникают сложности. Как заповедная лесная зона, куда не пускают людей, чтобы не нарушать естественного хода вещей, с которой Фрейд сравнивал либидо, так и личная воля знать, с которой начинается работа в картеле, как будто стремится избежать всякого внешнего воздействия и обращения.
гггг
гггг
Личное и публичное — две стороны желания. Попробуем сказать об этом не метафорически, как о разных сторонах одной медали, а так, как могли бы сказать топологи, говоря о сторонах ориентируемых и неориентируемых поверхностей. Одна из главных особенностей ориентируемости как свойства заключается в том, что между ориентируемыми и неориентируемыми поверхностями возможны переходы. Они осуществляются благодаря нанесению разрезов в нужных местах поверхности. Разрез и создаёт край, связанный с пульсацией входа в пещеру. В действительности, единственный способ говорить о топологии — это применять её. Она существует только в действии. Подобным образом устроена основная формула Леви-Стросса, которую не могут понять математики, но которой все желающие могут пользоваться, если им это, как её автору и некоторым современным аналитикам, кажется удобным.
Поводом для работы в картеле, имевшим место с осени 2019 по осень 2021, стал шестой по счёту семинар Лакана 1958-1959гг. Как известно, особенность семинарской работы Лакана состоит в том, что она разворачивается в диахронии, то есть текст, с которым мы имеем дело, представляет из себя транскрипцию его речи, произносимой в течение учебного года. Поэтому вопрос о том, как работать с этим текстом, требует такого включения синхронии, которое бы позволяло осуществлять прочтениена обоих уровнях, соответствующих структуре означающего. Топологическим объектом, помогающим подступиться к этой структуре, является в этот период творчества Лакана граф желания, разработкой которого он продолжает заниматься, развивая конструкцию предыдущего семинара, где граф появляется впервые. Если в V семинаре граф вводится как структура, призванная описать базовые отношения означающего и субъекта на примере остроты, то в VI семинаре Лакан демонстрирует нам всё богатство этого инструмента, применяя его к сновидению, к случаю из практики и даже к литературе. Сон о мёртвом отце, случай Эллы Шарп и, конечно, Гамлет — граф, господин граф, оказывает нам несравненные услуги, позволяя прочитывать то, что теперь не только подвергается практике комментирования, но и записывается посредством нового схематизма.1
Итак, сфокусируем своё внимание на этом объекте — граф желания. Перед нами не стоит задачи объяснить его устройство целиком, хотелось бы лишь понять, как Лакану пришло в голову создать что-то подобное. Ведь это первый в прямом смысле слова топологический объект, которым он начинает пользоваться в своих целях.2
Мы сказали, что в идеале структура изучения аналитического предмета гомогенна структуре самого изучаемого предмета. То есть, изучая граф желания, нам следовало бы включить в процесс познания саму его структуру. Как это возможно? Покажем, что это возможно на двух уровнях: во-первых, на уровне различия между двумя пересекающимися осями графа, то есть на уровне синхронии и диахронии, а также на уровне двух его этажей, то есть акта и содержания высказывания. Таким образом, с одной стороны, граф помогает ответить на вопрос о связи того, что сказано Лаканом в диахронии, во время курса своего семинара, с тем, что записано в синхронии, в Écrits и в схемах, но также он может помочь прочитать за содержанием речи Лакана его акт, то есть узнать, в чём состоит его желание. В то же время и сам граф требует подобного прочтения, являясь не только инструментом, но и предметом нашего интереса.
Это прочтение осуществляется Лаканом в обе стороны — индуктивно, от примеров к схематизму, и обратно, от схемы к выводам из неё.
гггг
гггг
Этот VI семинар стал для некоторых его читателей своего рода входом в пещеру, на стенах которой постепенно, по мере того, как мы двигались вглубь с факелом, проявлялись письмена. Быть может, мы тоже что-то изобразим, пока же попробуем прочитать уже начертанное.
гггг
От объекта к отношениям внутри объекта
Графы в математике позволяют описывать отношения между точками. Это может быть движение между ними или любые другие комбинаторные отношения. Для теории графов не имеет значения, где расположены эти точки и какого они размера, важно, какие траектории их связывают. Этот переход от объекта к отношениям роднит этот раздел математики не только со всей остальной топологией, но и с теорией множеств, где главным знаком является отношение принадлежности, и с теорией групп, где отношения между элементами группы представляют из себя сами эти элементы.
В логике, которая интересует нас как психоаналитиков, слово отношение является не менее важным — и, конечно, не в смысле психологии отношений между людьми, а ровно наоборот. В этом переходе от объекта к отношениям чувствуется первый фрейдовский ход, отличающий его теорию от классической психологии. Речь об отношениях в математическом смысле, записанных при помощи функции или операции, соединяющих два или более элемента друг с другом. Так, к примеру, в сновидении нас начинает интересовать не сам сон как объект познания, но его отношение к дневным впечатлениям и ассоциациям сновидца. Только изучив отношение между двумя элементами или между двумя записями одного и того же, мы можем найти искомое значение. Поэтому мы, вслед за Вапперо, говорим о переводе как о принципе психоаналитического чтения, как о переходе между разными типами записи одного и того же значения, без идеи об исконном первоначальном объекте, который можно изучать, углубляясь в него самого. Так становится понятней не только то, что касается объекта аналитического познания, но и то, что касается соответствующего ему субъекта.
Отношение, описанное стрелочкой, связывающее между собой означающие, — это отношение различия. Покажем это дальше на схемах лингвистов и на первом этаже графа. Ромбик же, отделяющий субъекта от объекта в фантазме ($<>a), предполагает более сложное отношение пульсирующей природы, для описания которого потребуется второй этаж графа. Второй этаж графа мы в этом тексте затронем лишь слегка.
гггг
гггг
Мы продвигаемся вглубь. В платоновской пещере, узники которой захвачены тенями на стенах, важным участником действия является внешний элемент – огонь, источник света за пределами пещеры, без которого никаких теней попросту не было бы. Для Платона именно этот источник света, как источник познания, позволяет отличить бытие реальное от бытия иллюзорного. Для Лакана же подобное рассуждение вписывается в топологию сферы, где свет окутывает объекты подобно оболочке, повторяющей их контуры. Платоновский мир предполагает такое окутывание вещей идеями, где обман можно распознать, понимая, что имеешь дело лишь с идеями, но не с самими вещами. Что же произойдёт, когда огонь потухнет и пещера опустится во мрак? Тени исчезнут, но тела узников останутся. Согласно Лакану, обман языка вовсе не является воображаемым миражом, когда задействует тела, переживающие на себе его эффекты. При встрече с языком от этих тел будут отваливаться куски, что-то материальное, отбросы означивания. Топологии сферы для исследования подобных эффектов уже недостаточно (Лакан, 20.04.1966).
гггг
гггг
Итак, мы заметили, что топология и, в частности, теория графов, позволяет перейти от самого объекта к отношениям внутри него, или от вещи к суждению о ней. Погруженность человеческих существ в язык как предпосылка любого дальнейшего анализа требует подобного логического хода.
Синхрония и диахрония
Говоря о языке как о предпосылке субъекта, начнём сначала, то есть с, казалось бы, привычной, но всегда не до конца понятной схемы Соссюра. Показывая, как устроен языковой знак, Соссюр изображает два его уровня — акустический образ и соответствующее ему понятие. Будучи сказанным, акустический образ создаёт понятие. Важным отправным моментом для этих рассуждений является идея о том, что не существует никаких понятий заранее, до речи, как если бы мы сначала думали о том, что хотим сказать, и только потом выбирали понятия из существующего каталога именований. Акустический образ и понятие взаимосвязаны не как вещь и прикреплённый к ней ярлык — их связь обеспечивается временем речевого акта. Таким образом, называя акустический образ означающим, а понятие — означаемым, Соссюр указывает на их временные отношения: последовательность первого и одновременность второго. Означаемые — это система значимостей самих по себе, а означающие — система тех же значимостей, расположенных во времени. Эти две оси он изображает подобно декартовой системе координат.
АВ обозначает ось синхронии, где явления сосуществуют одновременно, а CD — ось диахронии, где они следуют друг за другом. В отличие от декартовой системы, задающей пространственные отношения, здесь одна из осей обозначает движение времени, которую отличает стрелочка. Синхрония (АВ) не располагает временем, в ней нет длительности, а диахрония (CD) вводит меру изменений, позволяющую рассматривать единомоментно лишь одно явление. Казалось бы, вертикальная ось дробит единство горизонтальной, вклиниваясь в её безвременье, однако именно с ней Соссюр связывает целостность всей конструкции. Благодаря временной целостности речевого акта мы можем понимать сказанное, связывая между собой систему значений. Действительно, в самом по себе языке нет никакого единства значений, поскольку он представляет собой систему различий, целостность же он обретает лишь вместе с высказыванием, развёрнутым во времени.
Единовременность синхронии как «копилки означающих» тоже можно помыслить как единство, но тогда уж скорее пространственное. Это различие осей напоминает то, что, согласно Канту, отличает чистый разум с его категориями, существующими вечно, от восприятия, подчинённого закону синтетического единства апперцепции, связанному с линейным временем подобно оси диахронии. Всё же принципиальным моментом для Соссюра остаётся гомогенность акустического образа, где важно схватывание значимого целого во времени.
Для Якобсона осям синхронии и диахронии соответствуют метафора и метонимия. Ось синхронии связана с функцией метафоры, так как на этой оси фонемы и слова сосуществуют и могут взаимозаменяться. Их коллекция дана нам in absentia, пока мы не выбрали конкретное из мешка всех возможных слов, морфем или фонем. Однако этот выбор обусловлен и другой осью, осью смежности, где звуки и буквы следуют друг за другом in praesentia, ведь не всякое слово и не всякая фонема могут соседствовать с той или иной конкретной (Якобсон, Шесть уроков о звуке и смысле). Например, если, играя в «козла», вы встречаете букву Щ, то, выбирая следующую за ней, вы можете сказать У, имея в виду ЩУку или ЩУпальце, или А, имея в виду ЩАвель, но вы не можете сказать Э, так как это против правил русской грамматики, или Б, — соседство подобных согласных возможно в кабинете окулиста, но не в русском языке. Ось, на которой слова встают в ряд друг за другом, образуя высказывание, Якобсон связывает с функцией метонимии. Это всё ещё вещи хорошо известные, мы напоминаем о них затем, чтобы двинуться дальше.
Итак, взаимодействие осей синхронии и диахронии, изображённое в виде точки их пересечения, представляет из себя структуру. Вслед за Лаканом скажем, что это и есть структура бессознательного, повторяющая собой структуру языка.
ТОЧКА ПРИСТЕЖКИ или крюк первобытного рыболова
Что же делает Лакан? Он зачем-то поворачивает схему Соссюра (рис. 1) так, что ось диахронии становится горизонтальной, а ось синхронии — вертикальной. К тому же, ось синхронии теперь наделена стрелочкой и загибается справа налево в форме крюка. К чему такая модификация?
На горизонтальной оси мы имеем то же самое высказывание, голос, акустический образ (CD), но на вертикальной (AB) что-то поменялось. Это та же ось синхронии, но теперь высказывание пересекает её не в одной, а в двух точках, позволяя ввести в наш разговор о времени и языке новый термин, — тот, что Фрейд назвал эффектом запоздалого, nachträglich, рождения смысла. Сказать об этом искажении траектории ещё можно как о чисто человеческом переходе от потребности к желанию. Упираясь в язык, потребность искажается так, что теряет свой первоначальный облик, преобразуясь в желание.
Это версия той же исходной предпосылки о языке, в который погружены языковые существа, как отправной точки всякого анализа, с которым, кажется, поспорят многие современные философы, занятые поисками спекулятивных и метафизических форм взаимодействия живого и неживого.3 Мы же повторим, что никак иначе, кроме как в языке, потребность языкового существа не может быть выражена. Даже если мы имеем дело с криком младенца, этот крик, хочет того младенец или нет, адресуется говорящим, которые наделяют его крик тем или иным значением, подчиняясь не зову инстинкта, но языковому порядку. Записать это отношение можно, по мотивам V семинара Лакана, следующим образом:
Желание = Потребность – Требование
И, конечно, в этом месте невозможно не вспомнить Маркса, который осуществляет такой же логический ход по отношению к стоимости. Если аналитики говорят про погружение потребностей в язык, то для Маркса это погружённость вещей в стоимость. Применяя её к труду, то есть к тому, что эту стоимость производит (подобно тому, как мы погрузили высказывание в язык, созданный этим высказыванием), мы получаем формулу прибавочной стоимости:
Прибавочная = Потребительская – Меновая
Похоже, что этот ход вполне можно назвать структуралистским, или структурным, так как Соссюр говорит о похожем, когда применяет по отношению к своим уровням языкового знака понятие значимости [valeur]. Значимость высказывания появляется во времени, но и зависит от вневременной системы значимостей. У Соссюра значимость применяется к обеим осям, здесь же, на графе, её можно обнаружить на линии требования, которую мы приравняли к языку.
гггг
гггг
Счёт — другое название символического. Можно вспомнить енота, которого научили выбирать любимую еду в меню ресторана. Единственное, чему его не мог бы научить ни один бихевиорист, — это подсчитывать её стоимость!
гггг
гггг
Но вернёмся к точкам пересечения осей. Именно в этом новость: теперь их две.
То, что было у Соссюра осью синхронии, стало у Лакана точкой А — копилкой означающих.4 Синхрония теперь представлена точкой Большого Другого, в которой размещены все оппозиции, о которых мы говорили в связи с языковым знаком. В этой же точке можно разместить метафору как субституцию в том смысле, что, выбирая то или иное означающее из копилки, мы открепляем его от вещи и противопоставляем всем другим означающим. Таким образом, копилка означающих позволяет выбирать для вещей новые имена, и именно здесь возможен поэтический ход: отделив одно слово от вещи и привязав к ней другое, мы создаём метафору.
Вторая точка вносит в эту структуру новую идею завершения. Соссюр действительно говорил, что целостность приходит от высказывания, но он не наделял отдельным значением пунктуацию фразы, её ритм. Если изначально оси языкового знака у Соссюра позволяли нам различать пространство и время, то теперь мы скорее говорим о месте и о ритме высказывания. Завершиться высказывание может только получив своё значение от Другого. Таким образом, на этой схеме появляется мотив частичности высказывания, в том смысле, что оно не дано сразу и целиком, но появляется вместе с разрывом. То, что сокрыто изначально и появляется только задним числом, — это искомое понятие или смысл сообщения. Сам субъект, однако, пока исключён из этой схемы, так как своё собственное сообщение он целиком получает от Другого.
Вторая вершина — значения, s(A), — это, как мы уже сказали, понятие, которое появлялось на пересечении осей Соссюра. Только теперь оно появляется в соответствии с ритмом и пунктуацией сообщения.
гггг
гггг
Сообщение может вообще не содержать в себе означающих, но сводиться к чистой пунктуации. Так было в случае Эллы Шарп. Когда её анализант покашлял перед дверью, это прозвучало как гром среди ясного неба, потому что каждый его приход в кабинет отличался крайней ритуализированностью действий и никогда раньше ничего подобного не случалось. Аналитик же проявила осторожность и не стала это никак комментировать раньше времени. Последующий сеанс подтвердил, что кашель стал предвестником другого содержательного сообщения. Хоть кашель и не является сообщением в чистом виде, мы всё же прочитываем его как сообщение тавтологического вида: «сейчас последует сообщение».
гггг
гггг
Итак, значение высказывания появляется задним числом как что-то изначально скрытое. Вначале мы говорили о двух сторонах желания как об односторонних и двусторонних поверхностях. Попробуем подойти к этому разговору со стороны геометрии.
СТОРОНЫ поверхности и идея ЗАВЕРШЕНИЯ
Мы сказали о том, что сообщение завершается на графе задним числом. Попробуем придать этому геометрический смысл. Представим наши изначальные соссюровские оси как декартову систему координат, то есть как прямые на плоскости. В таком случае мы можем завершить прямую в окружность, а плоскость — в сферу.5
Полученная сфера, как и изначальная плоскость, имеет две стороны, эту поверхность невозможно трансформировать в одностороннюю при помощи разреза без дополнительных склеек. На ней невозможно завязать узел, любая окружность на ней стягивается в точку. В этом смысле в ней нет топологии. Для разговора о топологии больше подходит а’сфера проективной плоскости (Лакан, L’Étourdit), где точки и прямые вступают в отношения, описанные Дезаргом. Но зато у сферы есть другая сторона в том смысле, в каком она есть у Луны, — её невидимая сторона (Вапперо, Ткань). Таким образом, наши прямые пересекаются не в одной, а в двух точках, одну из которых можно обнаружить на обратной стороне.
Переместив эту невидимую точку на видимую сторону, получим более привычную презентацию:
Теперь мы можем убрать сферу, оставив ветви открытыми, но продолжая видеть идею завершения графа, или, другими словами, предпосылки его возникновения.
Идея размещения декартовых координат на сфере является не просто иллюстрацией появления второй точки на графе, но выражает ту идею, что объекты могут быть по-разному погружены или вложены6 в пространство, имеющее размерность. В данном случае, добавив плоскости глубины, мы ввели вторую точку как коррелят этой глубины, задающий новые отношения языка со временем, отношения ретроспективности.
Таким образом, на языковых осях появляется идея знания (смысла сообщения, который неизвестен, пока оно не будет завершено, — обратной стороны Луны, где располагается вторая точка). Фрейд говорит об этом незнании в связи с вытеснением. Он описывает механизм вытеснения невротиков как вызванный двойственной природой сексуальности, повторяющей в пубертате то, что имело место и было вытеснено в раннем детстве.
История, которую описывает Фрейд в Наброске психологии, наглядно представляет эту модель ретроспективной актуализации вытесненного, уточняя в то же время, что именно подлежит вытеснению.
гггг
гггг
К Фрейду обратилась женщина, которая не могла выйти из дома в магазин. Из анализа стало ясно, что с этим связано аффективно заряженное воспоминание подросткового возраста, где она убегает из магазина, потому что видит там двух смеющихся продавцов. Она пришла туда одна, и она подумала, что они смеются над её платьем. Обычная модель травмы была бы удовлетворена таким пониманием повторения, где что-то аффективно заряженное повторяется (страх насмешки, к примеру, которого взрослая женщина боится так же, как подросток). Но Фрейд удивляется, что всё-таки заставило её тогда убежать? В процессе анализа за этой историей вскрывается другая, из более раннего детства, где не было никакого аффекта, но повторились те же означающие. В восемь лет она по поручению родителей пришла в магазин одна, и продавец потрогал её под платьем за гениталии. Вскоре она снова пришла в этот же магазин, и история повторилась, после чего она убежала. Обычная модель травмы могла бы воспользоваться и таким воспоминанием, сказав, что вот истинная травма — надругательство продавца. Она не может пойти в магазин взрослой женщиной, потому что в детстве пережила сексуальное насилие. Однако не это смущает девочку, а то, что она не рассказала о случившемся родителям и пришла туда снова. То, что она не испытала тогда аффекта, говорит не только о том, что она ещё не понимала, что происходит, и не была физически готова к этому, — она забыла эту историю как стыдную, чтобы вспомнить о ней задним числом, пробудив аффект в другом месте, в созревшем для этого теле. За смехом продавцов скрывалась усмешка продавца из более раннего детства и её самоупрёки за желание, то есть за то, что она не рассказала ничего родителям и пришла в магазин снова. Актуализировать это желание возможно только путем означающих, которые и подлежат вытеснению. Они же были возвращены в симптоме взрослой женщины. Итак, психоаналитическая модель травмы предполагает эту двухтактность, где желание пробуждается в раннем детстве и затем засыпает, чтобы вновь заявить о себе в пубертате. Для этой модели принципиально, что это желание обусловлено означающими, которые и обеспечивают связь всех этапов истории. Теперь у нас есть граф, чтобы изобразить этот эффект.
гггг
гггг
Только что мы говорили о языке, о его устройстве, и вдруг заявляем, что ретроспективный характер означающего связан с сексуальным желанием.7
От синхронии/диахронии к непрерывности/дискретности
Итак, мы подготовили почву для того, чтобы сказать пару слов о другом различии — между двумя этажами графа. Говоря о первом этаже, мы заметили, что в правой точке графа, в точке Другого, возможна метафора, так как это копилка, в которой означающие взаимозаменяемы. Также мы сказали, что в левой точке на графе появилась пунктуация, что внесло дискретность в непрерывный поток речи. Теперь сделаем следующий ход.Как прямая синхронии с графа Соссюра дублировалась точкой Другого на графе Лакана, так теперь вторая точка первого этажа (значение сообщения) дублируется прямой, которая будет содержать её свойство. В данном случае, это свойство — ритмическое членение дискурса, которое повторится на втором этаже на линии дискретности акта.8
То, что содержалось от акта в точке ретроактивности сообщения, теперь представлено на линии второго этажа, которую мы называем линией акта высказывания, или линией бессознательного. По смыслу можно сказать, что желание, задействующее акт высказывания, представляет из себя не непрерывное, но принципиально раздробленное действие, где субъект появляется, чего мы не могли сказать о нём на первом этаже, на уровне содержания высказывания, где его сообщение было чистым эффектом кода Другого, комбинацией означающих. Теперь он появляется, но только в таком прерывистом виде.
Другой на втором этаже тоже появляется в новом качестве, теперь он не полон, перечёркнут. Чего он хочет? У речи появляется не только ритм, задающий смысл, но и двусмысленность. Акт — это то сокрытое, которое говорит о желании как о желании Другого. Ведь не только субъект, но и Другой может говорить не то, что думает.
гггг
гггг
Чего же ты говоришь, что едешь в Лемберг, если действительно туда едешь? Хочешь, чтобы я подумал, что ты едешь в Краков? Эк хитрец!
гггг
гггг
Мы могли бы продолжить говорить про граф и, с его помощью, про желание. Нам следовало бы сказать не только про субъекта, который претерпел трансформацию между этажами, но и про объект, подлежащий под каждым из этажей (воображаемый контур под первым этажом и контур желания между первым и вторым), без этой оппозиции невозможно лакановское прочтение случая Гамлета, где двойник Лаэрт оказывается условием восстановления утраченного желания. Также следовало бы получше обозначить особенность различия между актом и содержанием высказывания, о путанице между которыми говорит в том числе путаница, возникающая при чтении рисунков миллеровских изданий VI семинара.9 Продолжая намечать возможные из дальнейших направлений мысли, хотелось бы сказать о метаязыке, связав его отсутствие на втором этаже (при существовании самого этажа и метаязыка как того, на котором возможен комментарий о языке) с метафорой, место которой мы уже наметили на первом этаже.
Тем временем, акт нашего прочтения VI семинара можно считать состоявшимся. Главный результат этого прочтения заключается в том, что мы рассмотрели граф желания не просто как объект для изучения, но увидели его структурные основания и дальнейшую динамику как серию удвоений и трансформаций. Взяв у Соссюра с Якобсоном все необходимые предпосылки для дальнейшего движения, мы применили ход удвоения точек прямыми и наоборот, сохраняя одни свойства и добавляя новые. Так мы увидели, откуда взялся граф, и заметили, что удвоение двух этажей, с одной стороны, напоминает изначальное удвоение пересекающихся осей, но в то же время от него отличается. Этот ход кажется вполне соответствующим духу той топологии, которая нас направляет. Это лишь подступы, но они достаточно вдохновляют нас на дальнейшее движение.
Желание Лакана — это в том числе желание применять топологию. Так можно надеяться на то, что научный статус психоанализа утрачен не окончательно.
гггг
гггг
Возвращаясь напоследок в «уютный» полумрак пещеры, можем заметить, что, несмотря на сопротивление структуре, небольшие шаги в этом направлении совершаются. Возможно, нам даже удалось обнаружить вход. Почему это так сложно? Чуть расширив понятие структуры, можно сказать, что это сопротивление самой топологии. Как и всякая математика, она как будто безразлична к собственному опыту отдельного исследователя и стремится всё универсализировать в записи. Однако теперь эти опасения кажутся излишними, ведь, несмотря на кажущуюся универсальность записанных схем и формул, количество их вариаций поистине бесконечно.
1. Титул здесь можно расслышать только по-русски, однако в одной из острот V семинара граф как титул появляется в остроте, которую рассказывает Жюдит Миллер, танцующая с графом [comte] и вычитающая последнюю фонему так, что от него остаётся лишь осёл [con].
2. Вапперо предлагает делить всю топологию Лакана на три больших этапа: графы, поверхности, узлы.
3. Что, на наш взгляд, говорит скорее об утилитарном предназначении подобной философии, предлагающей не столько мысль, сколько избавление от её необходимости за счёт приглашения к воображаемым спекуляциям и обращения к магическим и религиозным практикам.
4. Эта трансформация напоминает ход проективной геометрии, где прямая может стать точкой и наоборот.
5. То есть можно переместиться в сферическую геометрию. Этот ход Вапперо предпринимает в IV главе книги Ткань. Можно рассмотреть его как своего рода подступы к топологии, где идея сокрытого, конечно, далека от идеи видного с этой и не видного с другой стороны сферы, что решалось бы простой сменой точки зрения.
6. До этого мы использовали слово «погружение» в метафорическом смысле, говоря, например, о погруженности в язык, здесь же речь идёт именно о математическом термине. Различие между вложением [plongement] и погружением [immersion] требует отдельного комментария. У Вапперо это различие связано с необходимостью отличить интренсек свойства объектов от их экстренсек свойств, в частности, при необходимости дать определение точкам самопересечений. Определяя узел как погружение одномерной окружности в трёхмерное пространство, важно добавить, что точки этой окружности отображаются в это пространство инъективным образом. Именно поэтому ко-размерность 1 не предполагает узла, так как на его перекрёстках не должно происходить самопересечений. В то же время вложение не инъективно, и поэтому здесь возможны самопересечения. К примеру, можно вложить ленту Мёбиуса в трёхмерное пространство так, чтобы получить кросс-кэп, и при этом на нём появится линия самопересечения, которую также называют линией иммерсии.
7. Фрейд часто настаивает на том, что вытесняется именно представление, не аффект. Действительно, в раннем воспоминании аффекта нет, но его появление на витке повторения подростка говорит не столько о зрелости организма, сколько о логике означивания. Продолжая разговор об аффективной составляющей означающего, можно было бы отдельно сказать о формах, которые приобретает аффект в той или иной топологической конструкции. Так, обращая внимание на то, что смех, который рождается в результате остроты, имеющей означающую природу, затрагивает тело, Лакан замечает, что граф желания напоминает солнечное сплетение. Схема с вогнутым зеркалом напоминает глазницу: образ, который появляется в результате серии отражений, аффектирует посредством глаза, заставляя младенца, узнающего себя в зеркале, ликовать. “Природа имитирует означающее”, — к такому парадоксальному выводу приходит Лакан.
8. Снова проективное преобразование, только на этот раз точка превращается в прямую.
9. Речь о сновидении о мёртвом отце, читая которое с помощью графа, мы немало поломали голову над необходимостью расположить фразу сновидца на двух этажах:
1) Он не знал (на первом этаже);
2) Он был мёртв (на втором) — или наоборот? В семинаре появляются обе версии.